Вся семья собралась на Рождество. © /
Нелли Мильц
/ Из личного архива
<img title="В одной руке подарки, в другой – прутик! Как празднуют рождество немцы" src="/wp-content/uploads/2020/12/5d26b4e527fb1311fb58280dce1a14d6.svg" alt="В одной руке подарки, в другой – прутик! Как празднуют рождество немцы" />
<img title="В одной руке подарки, в другой – прутик! Как празднуют рождество немцы" src="/wp-content/uploads/2020/12/afa5b8589189cc39ebba54131ac663cf.jpg" alt="В одной руке подарки, в другой – прутик! Как празднуют рождество немцы" />
«Выходите замуж за своих. Все-равно когда-нибудь придётся возвращаться в Германию, чужих могут не выпустить…». Эти слова <strong>Лиле и Нелли Мильц</strong> повторяла бабушка Эмма с самого детства. Тогда, в Советском Союзе об этом никто даже не помышлял. Но пожилая женщина знала, что говорила. Сама она родилась в немецкой колонии Розенфельд, основанной на Кубани в 1879 году. Мужа – Пауля встретила там же. В конце 30-х семью репрессировали. Пауля отправили в Магадан, Эмму с маленькими детьми - в Сибирь. Долгих 14 лет они друг про друга ничего не знали. Но судьбе было угодно, чтобы семья воссоединилась. На Кубань вернуться Мильцам не разрешили. Когда деда реабилитировали, все отправились в Киргизию. А в девяностых всей большой семьей уехали в Германию. Накануне католического Рождества Лилия и Нелли рассказали «АиФ-Юг» о невероятной истории семьи, о традициях немецкого Рождества, который чтили во все времена и который до сих пор объединяет многочисленных родственников.
Кто скрывается за маской?
«Дед у нас был священнослужителем, — рассказывает Лилия. – Мы протестанты и рождество всегда справляли 24 декабря вечером. К нам приходил Крискенд. Знаете такого? Это персонаж, чем-то похожий на Санта Клауса. Мы с ним знакомы с самого детства и всегда очень ждали. У нас дома был большой зал, и в рождественский сочельник к нам обязательно приходили бабушка с дедушкой и дядя со своей семьей. Нас у мамы было трое, у маминого брата столько же детей. Когда все были в сборе, начиналось действо. В нашем доме всегда была елочка, мы выстраивались возле нее по росту и ждали, когда же явиться этот Крискенд. Надо сказать, что мы его слегка побаивались. Являлся он в белом одеянии, в валенках с мешком в одной руке и с прутиком в другой. Он-то нас и пугал!
Обычно волшебник появлялся шумно, подходил к каждому из нас и устраивал допрос – «Как ты вел себя в течение года?» Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит наружу! Без шалостей, конечно же, не обходилось. И мы боялись, вдруг они выплывут наружу. Тогда можно и прутика отхватить! Тогда мы очень удивлялись, откуда этот сказочный герой знает о них!».
Секрет всезнания Крискенда раскрыла старшая сестра Нелли.
«Обычно в костюм главного рождественского персонажа наряжалась наша мама, — с улыбкой вспоминает она. – Кроме белого одеяния на ней была большая шляпа и наклеивалась борода, чтобы мы ее не узнали. А уж она-то о наших поступках знала все! Но тогда мы не предполагали, кто скрывается за маской! И свято верили, что пришел настоящий волшебник. И да, слегка его побаивались. Взрослые все это время наблюдали за нашей реакцией и еле сдерживались, чтобы не рассмеяться. Этот небольшой спектакль имел и воспитательный характер – врать нельзя, об этом все равно узнают! В конце концов, все получали подарки и усаживались за стол».
Эмма Мильц с дочерью и сыном. Фото: Фото из личного архива/ Нелли Мильц
«Не видел свою семью почти 14 лет!»
Дети же весь вечер крутились со своими пакетами, пересчитывали грецкие орехи, кололи их, чистили апельсины, обменивались конфетами. Но это все было потом. Когда семья воссоединилась и переехала в Киргизию. До этого Мильцам пришлось пройти через серьезные испытания.
«Я до сих пор храню документы своих бабушки и дедушки, — рассказывает Нелли. – Согласно записям в них, они родились в селении Розенфельд, которое находилось в Кубанской области (прим. ред.: сейчас это село Шереметьевское Тбилисского района). Дед был из семьи священнослужителей, поэтому с бабушкой жили они довольно зажиточно. За это, видимо и поплатились. В 1939 году деда репрессировали. Его увезли из Розенфельда и больше о нем ничего не слышали. Исчез бесследно – жив ли, умер? Никто не знал. А чуть позже, в 1941 году, когда началась война, в Сибирь отправили бабушку с маленькими детьми – моей мамой и дядей. Их выгрузили на станции близ села Ярково под Новосибирском. Там, среди чужих незнакомых людей ей пришлось заново обустраивать свою жизнь, поднимать детей. Чего это ей стоило, остается догадываться. Но бабушка была сильным человеком, при этом очень добрым. Прошло время. Дети уже выросли, мама успела выйти замуж и родилась я. Когда вдруг пришла весточка от деда. Он все это время был в Магадане и отыскал нас через Красный крест. Это был 1952 год. Он не видел свою семью почти 14 лет! Я не помню тех эмоций, которые в тот момент испытала бабушка, но позже она относилась к этому с юмором, мол, наконец-то вспомнил.
И вот мы отправились в Магадан. Жили на зоне, среди военнопленных. Вокруг только снег и тайга. Но что удивительно, именно с этим временем связаны мои первые воспоминания о Рождестве. Дед был с предпринимательской жилкой и даже в таком месте смог собрать какую-то артель. Хоть и жили мы в бараках, все равно наряжали елку, бабушка пела на немецком языке рождественские песни, а мы ждали подарков. Сейчас это сложно представить, но самым желанным презентом для нас были яблоки. Как мы о них мечтали! Помню, привозили ящик яблок, из-за холода они всегда были мороженые. Мы их кидали в бочку с водой (что примечательно, она тоже была привозная) и ждали, когда яблоки оттают и разбухнут. Тогда их можно было достать и есть. Какими же вкусными они нам казались! Потом весь год вспоминали их и рисовали. Если даже посмотреть фотографии того времени, можно сразу определить Рождество – на них елка, дети и яблоки.
В 1956 году вышел приказ, согласно которому можно возвращаться. Только было одно условие — не на свою родину. Впрочем, там ведь уже ничего не осталось – дом, все нажитое добро раздали чужим людям. Помню, как дедушка вслух размышлял, куда бы он хотел поехать… Часто вспоминал яблоневый сад, который был у них в Розенфильде. На семейном совете было решено ехать в Киргизию — там сады, фрукты, хорошие земли. В 1957 году отправились на новое места. К этому времени деда реабилитировали, ему выплатили хорошие деньги, жизнь стала налаживаться.
Построили дом, дед посадил сад. Самым главным праздником оставалось Рождество. К нему готовились заранее – все красилось, белилось. Дедушка старался подержать до этого времени свой виноград, чтобы поставить его на праздничный стол. К этому времени мы все подросли, но Крискенд продолжал к нам приходить и раздавать подарки. Золотое было время!».
На этом фото Эмма и Пауль Мильц с детьми и внучкой. Первое совместное Рождество после 14 лет разлуки, 1952 год. Фото: Из личного архива
Пауль Мильц вернулся домой
«Несмотря на то, что жили в Киргизии хорошо, моя мама мечтала вернуться на Кубань, — рассказывает Лилия. – Она часто вспоминала солнце, яблони, свое детство. Съездила на «разведку» в Краснодарский край, впечатлялась и через какое-то время вместе со мной переехала в Туапсе. Там мы прожили несколько лет. А потом началась перестройка, следом наступили «лихие девяностые». Страна рушилась, люди были в растерянности. И вдруг появилась возможность вернуться в Германию. К слову, никто из наших там никогда не был. Но бабушка все детство твердила нам с Неллей: «когда-нибудь придется возвращаться на родину. Выходите замуж за своих, чтобы не пришлось рушить семьи». И вот этот час настал. На семейном совете решили – «поедем все». Собирались быстро, уезжали тяжело, по отдельности. Но все-таки добрались до Берлина. А уже оттуда, на новое место – маленький городок на юге Германии –Брайзах. Помню, ехали в поезде, дедушка был уже старенький, его переполняли чувства. Время от времени он стучал своей палочкой в дверь проводнику и повторял: «Пауль Мильц вернулся домой, Пауль Мильц вернулся домой!»
Как и принято у немцев, поселились все рядышком.
«Наших было пять семей, и жили мы «табором», — теперь уже с улыбкой вспоминает Лилия. – Надо было учить язык, устраиваться на работу, при этом поднимать уже своих детей. И помогала взаимовыручка. Дети в сад ходили гуськом. Забирали их, кормили, присматривали по очереди. Друг к другу ходили без стука. Понимали – назад дороги нет. И всегда старались держаться вместе.
Традиции хранили. В Рождество собирались за одним столом. Перед трапезой всегда дедушка читал молитву, потом когда его не стало, это стал делать мой дядя – старшим в семье стал он».
С тех пор прошло много лет, но в семье ничего не изменилось.
«24 декабря мы всегда собираемся вместе, нарядно одеваемся, накрываем на стол, готовим друг другу подарки. И чтобы кто-то не явился на ужин? Такого еще ни разу не было, — говорит Лилия. – Однажды традиция чуть не сорвалась. Сын Артур учился в Канаде. Должен был домой явиться 23 декабря, чтобы в сочельник быть с нами. Но разыгралась непогода, рейс отменили. Вы не представляете, как мы все переживали, что его с нами не будет. Но 24 декабря все наладилось, с утра он смог вылететь, и вся семья, как и положено, была к вечеру вместе.
«Я люблю эту рождественскую суету, — признается Лилия. – Покупать подарки, заворачивать в красивую бумагу, перевязывать яркой лентой. В этот раз я приготовила около 30 подарков. Почти столько же людей – и это все мои близкие будет за праздничным столом. В этот раз соберемся у старшей сестры Нелли. Обязательно кто-то переоденется в костюм Деда Мороза, будет раздавать презенты. И я знаю, что будет тепло, уютно и весело. А перед трапезой мы обязательно поблагодарим Всевышнего за то, что все мы живы, здоровы и по-прежнему все рядом. Да, и на следующий год я обязательно посажу яблоню. В память о бабушке Эмме и дедушке Пауле».
Лилия готовит подарки. Фото: Из личного архива